4380
12
Чтобы помнили!
Леонид Георгиевич Енгиба́ров (арм. Լեոնիդ Ենգիբարյան; 15 марта 1935, Москва — 25 июля 1972, Москва) — клоун-мим, выступавший в амплуа «грустный клоун», писатель. Народный артист Армянской ССР (1971).
×
Отец Леонида был по национальности армянином и работал поваром. Мама Енгибарова была родом из Тверской губернии и подрабатывала портнихой. В Москве семья Енгибаровых жила в деревянном одноэтажном доме в Марьиной Роще.
О своем военном детстве Енгибаров позже рассказывал: «Войну я провел в Москве, в Марьиной роще. Я пережил здесь все бомбежки, и первое, что я узнал в жизни, это были не детские игрушки, не хоккей. Это была война. Вой сирены, предупреждающий о налетах. Это наложило на меня особый отпечаток. И пока я живу, я не могу этого забыть. Для меня, например, покупка коньков после войны была событием космического масштаба. Первый костюм у меня появился, когда мне было далеко за 20 лет. Детство - оно всегда дорого, и, как сказал великолепный мой друг, великолепный актер Сергей Юрский, ни одного года обратно я не отдам».
О своем военном детстве Енгибаров позже рассказывал: «Войну я провел в Москве, в Марьиной роще. Я пережил здесь все бомбежки, и первое, что я узнал в жизни, это были не детские игрушки, не хоккей. Это была война. Вой сирены, предупреждающий о налетах. Это наложило на меня особый отпечаток. И пока я живу, я не могу этого забыть. Для меня, например, покупка коньков после войны была событием космического масштаба. Первый костюм у меня появился, когда мне было далеко за 20 лет. Детство - оно всегда дорого, и, как сказал великолепный мой друг, великолепный актер Сергей Юрский, ни одного года обратно я не отдам».
В 1955 году Леонид подал документы в Государственном училище циркового искусства на отделение клоунады, был туда принят, и его педагогом стал Юрий Павлович Белов. По мнению тех, кто видел Енгибарова в те годы, во время учебы в училище четко определилась творческая индивидуальность Енгибарова как коверного мастера пантомимы. По воспоминаниям коллег, Енгибаров тщательнее всего изучал цирковую акробатику, мог выполнить любой сложный цирковой трюк, по многу раз пересматривал номера Чарли Чаплина, Макса Линдера, Гарольда Ллойда, Пата и Паташона, Оливера и Харди, а так же Бастера Китона, чья манера смешить публику с серьезным лицом особенно импонировала Енгибарову.
Дебют Енгибарова состоялся 25 июля 1959 года на манеже новосибирского цирка, где его выступление ждал обидный провал. Многолетний партнер Енгибарова клоун Альберт Минасян рассказывал: «Дело было в том, что некоторые детали оказались «недотянутыми». Прежде Леонид не выступал на манеже, репетировал в камерных залах, на сцене. Он потерялся в огромном круглом амфитеатре, это было ударом почти смертельным! Нашлись те, кто предложил отправить начинающего клоуна в Москву с «волчьим билетом». Другие сказали: «Дайте парню шанс! Вы посмотрите, как он работает – в шесть утра на манеже, а уходит последним!..» Леонид не любил вспоминать новосибирский эпизод. Тогда он выдержал. Продолжил репетиции. Пригласил меня в свою репризу «Бокс», стали работать вместе. С труппой объехали многие цирки страны. Уже в 1960-м публика стала встречать его аплодисментами. А потом – грянул абсолютный триумф».
В 1959 году Енгибаров переехал в Ереван, и поступил в труппу армянского циркового коллектива. В отличие от большинства тогдашних клоунов, которые веселили зрителей с помощью стандартного набора трюков и хохм, Енгибаров пошел совершенно иным путем и, одним из первых стал создавать на арене цирка поэтическую клоунаду. Его репризы не ставили своей основной целью выжать из зрителя как можно больше смеха, а заставляли думать и размышлять. Юрий Никулин вспоминал: «Когда я увидел его в первый раз на манеже, мне он не понравился. Я не понимал, почему вокруг имени Енгибарова такой бум. А спустя три года, вновь увидев его на манеже Московского цирка, я был восхищен. Он потрясающе владел паузой, создавая образ чуть-чуть грустного человека, и каждая его реприза не просто веселила, забавляла зрителя, нет, она еще несла и философский смысл. Енгибаров, не произнося ни слова, говорил со зрителями о любви и ненависти, об уважении к человеку, о трогательном сердце клоуна, об одиночестве и суете. И все это он делал четко, мягко, необычно».
Со своих первых шагов на арене Енгибаров вызывал у публики и коллег самые противоречивые отзывы. Многие коллеги советовали Енгибарову сменить амплуа «думающего клоуна», но Енгибаров не хотел отказываться от избранного пути и вскоре доказал свою правоту. В 1960 году Енгибаров отправился на гастроли, и побывал со своими необычными пантомимами в Харькове, Тбилиси, Воронеже и Минске. А в апреле 1961 года армянская труппа давала представление в Москве. В столице о «печальном клоуне» многие были наслышаны, и выступление Енгибарова в цирке на Цветном бульваре прошло успешно. С тех пор Енгибаровым «заболела» и Москва. Писатель, и в прошлом – цирковой артист Рудольф Славский рассказывал: «Многие завидовали такому успеху. Леонид был самодостаточным, порой жестким. Менторства, тем более глупого, не переносил. Некоторые считали это «звездностью», распространяли про Енгибарова байки. А он просто знал себе цену». В 1961 году Енгибарова ждали гастроли не только в Москве, но и в Одессе, и в Баку. Везде его ждал оглушительный успех. Вскоре Енгибаров отправился в первые заграничные гастроли в Польшу, где его снова ждал успех у зрителей.
С ростом популярности Енгибарова на него стали обращать внимание и представители других творческих профессий, в том числе и кинематографисты. В 1962 году Енгибарову предложили сыграть в кино самого себя. Режиссеры студии «Арменфильм» Г.Малян и Л.Исаакян сняли фильм о цирковом клоуне и назвали его «Путь на арену». Через год после выхода этой картины на экран к артисту пришла и широкая международная известность. На Международном конкурсе клоунов в Праге в 1964 году Енгибаров получил первую премию и был назван «лучшим клоуном мира». Это был ошеломительный успех для 29-летнего артиста, работы которого некоторое время назад мало кто воспринимал всерьез. Тогда же, в Праге, в чешских газетах были впервые опубликованы новеллы Енгибарова. Енгибаров в них много писал о любви, как правило - о несчастной, и отчасти благодаря этому о его личной жизни было много слухов.
Конец 1960-х годов можно считать самым удачным периодом в творческой карьере Енгибарова. Он с успехом гастролировал как в СССР, так и в Румынии, Польше и Чехословакии. Помимо работы в цирке, Енгибаров выступал с «Вечерами пантомимы» на эстраде и писал прозу, которую отмечал Василий Шукшин и называл Енгибарова прекрасным писателем. Рассказы Леонида Енгибарова публиковались в журналах «Волга», «Москва», «Урал» и других изданиях. Позже Енгибаров начал сниматься в кино у таких мастеров, как Сергей Параджанов в фильме «Тени забытых предков» в 1964 году, у Ролана Быкова в фильме «Айболит-66» и у Василия Шукшина в фильме «Печки-лавочки». О Шукшине Енгибаров рассказывал: «Я счастлив, что знаком с Василием Шукшиным. Мой современник, великолепный писатель, великолепный актер». Тогда же были сняты два фильма, рассказывающие о творчестве талантливого клоуна: «Знакомьтесь, Леонид Енгибаров» и «2 Леонид 2».
С октября 1971 года по июнь 1972 года Енгибаров много гастролировал со своим театром по СССР. За 240 дней было им было сыграно 210 спектаклей. Всего с 1959-го по 1972-й годы Енгибаров создал не менее 100 реприз и миниатюр, снялся в шести фильмах, написал около 100 новелл, отработал более шести тысяч представлений. Он организовал собственный театр клоунады, успел поставить два цирковых спектакля, на 90 процентов состоявших из клоунских пантомим. С последним из них он объехал 30 городов – от Дудинки до Ялты, от Ужгорода до Красноярска, где заболел ангиной, но продолжал работать.
В июле 1972 года Енгибаров формально находился в Москве в отпуске, репетировал новый спектакль. 25 июля умер от обширного инфаркта в квартире на Аргуновской улице, в присутствии матери. 28 июля похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве. Автор надгробного памятника - Николай Никогосян.
Награды и звания
народный артист Армянской ССР (1971).
В 1964 году на Европейском конкурсе клоунов в Праге получил первую премию — кубок Э. Басса.
Память
Памятник Леониду Енгибарову в Цахкадзоре (Армения).
Культурный центр «Софит» имени Енгибарова
С 2011 г. в Москве и Нижнем Новгороде регулярно проходят Фестивали искусств им. Л. Енгибарова.
народный артист Армянской ССР (1971).
В 1964 году на Европейском конкурсе клоунов в Праге получил первую премию — кубок Э. Басса.
Память
Памятник Леониду Енгибарову в Цахкадзоре (Армения).
Культурный центр «Софит» имени Енгибарова
С 2011 г. в Москве и Нижнем Новгороде регулярно проходят Фестивали искусств им. Л. Енгибарова.
Ссылки по теме:
- Ассистентка артиста немного поторопилась
- Мужчины оригинально погасили назревающий конфликт
- Отважные продавщицы устроили холодный прием покупателю с ножом в Чехове
- Несостоявшаяся битва котиков за корм
- Первые прогулки манулят
Новости партнёров
реклама
.
Шут был вор: он воровал минуты —
Грустные минуты, тут и там, —
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.
.
В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами
Иногда в дурацком колпаке.
.
Зритель наш шутами избалован —
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: “Да разве это клоун!
Если клоун — должен быть смешной!”
.
Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:
“Вышел на арену, так смеши!” —
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.
.
Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, —
Клоун, правда, слишком мрачноватый —
Невеселый клоун, не живой.
.
Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.
.
Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал —
Горе наше брал он на себя.
.
Только — балагуря, тараторя, —
Все грустнее становился мим:
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.
.
Тяжелы печали, ощутимы —
Шут сгибался в световом кольце, —
Делались все горше пантомимы,
И морщины глубже на лице.
.
Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас —
Будто обезболивал нам роды, —
А себе - защиты не припас.
.
Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас прекрасно обокрали —
Взяли то, что так мешало нам!
.
Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая свое.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами ее.
.
Злое наше вынес добрый гений
За кулисы — вот нам и смешно.
Вдруг — весь рой украденных мгновений
В нем сосредоточился в одно.
.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь — и тишина...
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего — и сломана спина.
.
Зрители — и люди между ними —
Думали: вот пьяница упал...
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался — и переиграл.
.
Он застыл — не где-то, не за морем —
Возле нас, как бы прилег, устав, —
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.
.
Я шагал вперед неукротимо,
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк — уже не пантомима:
Смерть была — царица пантомим!
.
Этот вор, с коленей срезав путы,
По ночам не угонял коней.
Умер шут. Он воровал минуты —
Грустные минуты у людей.
.
Многие из нас бахвальства ради
Не давались: проживем и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно — на руках...
.
Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?..
Только я колпак ему — придумал, —
Этот клоун был без колпака.
.
1972 г.
Читала о нем много. Прекрасный человек, актер, клоун. Разрешите, процитирую его новеллу:
"В цирке люди делают сложнейшие трюки.
Они летают под куполом, жонглируют десятком предметов и еще стоят на руках, и этому, я утверждаю, особенно трудно и сложно научиться.
И сложно это не только потому, что по ночам у вас будут болеть плечи от бесконечных тренировок, распухать кисти рук и наливаться кровью глаза...
Все это, конечно, тяжело, и все-таки это рано или поздно забывается. Вот только одно никогда не забывается, это когда ты стоишь на двух руках, медленно отрываешь одну руку от пола и понимаешь, что у тебя на ладони лежит земной шар".
Это прекрасно.
Изумительный актёр с трагической судьбой.
вечная память в сердцах поклонников